ЕЖАС 
Группа:
Members
Сообщений: 2
Дата регистрации:
июля 2003
|
 |
Отправлено: августа 07 2003,12:44 |
|
    |
пусть не про Конту но тоже ничего - мне нравиться
СКАЗКА ПРО МЫШУ
(третий хипический рассказ)
А вот история из жизни старого растамана. Просыпается, короче, старый растаман у
себя на хате и думает две мысли. Первая мысль: о, ништяк. Ну, это чисто
абстрактная мысль, это он по сезону всегда так думает, как проснется: о, ништяк.
Потому что ништяк в натуре. Тело как перышко, крыша как друшляк, внутри желудка
пустота. А вот вторая мысль, он думает: а неплохо бы вот подняться и что-нибудь
из ништяков вчерашних заточить неплохо бы. Потому что там ништяков нормально
осталось, типа банка тушонки, булка хлеба, картошки пол-казана, короче ни фига
себе ништяков осталось. И вот он встает и идет их заточить.
А ништяков, короче, нету. Пустой казан стоит, и все. Даже хлеба не осталось.
Нету вобще ничего, короче. И вот растаман громко думает: а кто это мои ништяки
все захавал? А из-под шкафа отзывается стремный загробный голос: ЭТО Я НИШТЯКИ
ТВОИ ЗАХАВАЛ!!! Растаман даже удивился: то есть как это "я ништяки твои
захавал"? Это же не может такого быть, вобще, чтобы я ништяки твои захавал. И
вобще ты, знаешь, не высаживай, потому что за твои ништяки вобще базара нету.
Откуда, вобще, на моей хате твои ништяки? Гонишь ты, короче, ой, гонишь... А
голос ему говорит: Дебил! Повторяю еще раз: Я ништяки ТВОИ захавал! А растаман
ему говорит: а кто ты вобще такой, что на моем же флэту на меня дебилом
называешь. А ну, бля, если ты такой крутой, вылазь с-под шкафа, я тебе щас
покажу, кто в доме хозяин. А голос ему отвечает: ДА, Я КРУТОЙ! ДЕРЖИСЬ, КОЗЕЛ,
ЗА СТУЛ, Я ТЕБЕ СЕЙЧАС ВЫЛЕЗУ!
Ну, растаман, короче, взялся за стул. Стоит, смотрит, а с-под шкафа никто не
вылазит. Ну, он, короче, повтыкал минут полчаса и пошел за хлебом. Вернулся, сел
хавать. Вдруг слышит из-под шкафа: Чувак, хорош гнать! дай хлебушка!
Растаман туда смотрит, а оттуда характерной походкой вылазит зеленая мыша с
красными глазами. И говорит: Ну, дай хлебушка! А растаман ей: хуюшки! Не фиг
было меня дебилом называть. А ну, лезь обратно под шкаф, не мешай мне хавать.
Тогда мыша залазит под шкаф и оттуда бухтит: гандон ты, еб твою мать! Кусочек
хлеба для бедной мышки, и то зажал! Ну, подожди: ночью вылезу, снова все схаваю.
И свалила. А растаман высел на измену. Он же ночью или спит, или зависает.
Ситуацию не контролирует, короче. А мыша, она же, во-первых, ночью не спит, в
темноте все видит, это же надо теперь замарачиваться от нее хавчик прятать,
чтобы она его не заточила. Это же такой напряг, короче, как на войне, теперь и
не покуришь нормально, все время надо за мышу думать, чтобы она ничего не
схавала. Забил косой, покурил -- а его не прет! Такая вот, бля, мыша -- пришла и
весь кайф навеки обломала.
Тогда растаман думает: это, наверно, сейчас надо растаманскую кошку найти и
подписать ее, чтобы она с мышей разобралась. А растаманскую кошку найти не
проблема. Потому что она как с вечера растаманского молока напилась, и до сих
пор лежит посреди хаты, как мешок с драпом. И вот растаман начинает ее
тормошить, за уши, за усы, за хвост и так далее. В конце концов она открывает
левый глаз и говорит: о, ништяк! А клево бы сейчас ништяков каких-нибудь
заточить. Тогда растаман терпеливо и доходчиво врубает ее в ситуацию с ништяками
и подлой мышей, которую надо срочно схавать. Кошка его внимательно слушает, а
потом говорит: ну, чувак, я вобще так поняла, что завтрака сегодня не будет, да?
Ну, тогда я еще повтыкаю, ладно? И закрывает свой левый глаз обратно.
А тут приходят друзья-растаманы и застают своего дружбана на полу возле напрочь
убитой кошки на жуткой измене. И говорят: не ссы, чувак! Мы вот сейчас покурим и
эту мышу прищемим, чтобы она тут не бспредельничала. А мыша им с-под шкафа:
заебетесь меня щемить, кони красноглазые! Задрачивает, короче. А с-под шкафа не
вылазит.
Тогда растаманы свирепеют и разрабатывают зверский план, как эту мышу с-под
шкафа выгнать и жестоко наказать. Короче, значит так: два растамана должны
встать на стулья и трусить шкаф сверху, еще один растаман должен стучать по
шкафу кулаком, еще один будет шарудеть под шкафом шваброй, а еще один встанет
возле шкафа с двумя бутылками, чтобы как только мыша вылезет, так и сразу в нее
метнуть. Потом они раскуривают косой и приступают к выполнению своего плана.
Короче, два растамана становятся на стулья и начинают трусить шкаф. Еще один
ритмично стучит по шкафу кулаком, еще один чисто под ритм шарудит под шкафом
шваброй. А старый растаман тоже под этот ритм стучит бутылками. И вот они
постепенно входят в ритм и начинают оттягиваться в полный рост, получается такой
индастриал, типа Айштунценде Нойбаутэн.
Короче, сейшенят они, значит, типа минут пятнадцать или даже полчаса, и вдруг
слышат, кто-то на гитарке начал подыгрывать. Причем саунд какой-то совсем
незнакомый, явно не местный, но все равно клево так, мягко и, главное, очень в
тему. Смотрят -- а там стоит чувак какой-то, совсем непонятный, откуда он и
вобще. Растаманы его спрашивают: чувак, а ты откуда. А он говорит: я с
Ивано-Франковска, шел тут мимо, слышу, люди сейшенят на ударных, вот решил с
гитаркой подписаться. А растаманы говорят: та, это мы не сейшеним. Это мы мышу
с-под шкафа выгоняем.
Тогда ивано-франковец заглядывает под шкаф и говорит: ну, чуваки, это вы ее до
конца сезона так выгонять будете. Потому что она уже давно под полом сидит. У
вас же в плинтусе дырка, так она туда скипнула еще в начале сейшена.
Растаманы смотрят: а там и в самом деле дырка офигенная, аж ветер свистит. И
говорят: ух, ты! Какой, ты, блин, врубной, в натуре! А мы тут со шваброй и с
бутылками. А ты, блин, сразу врубился, что она скипнула. Слы, чувак, так ты,
может быть, знаешь, как ее, суку, прищемить, чтобы она не беспредельничала.
Потому что она тут один день тусуется и уже всех достала. А ивано-франковец
говорит: это зависит, какая у вас мыша. Тогда старый растаман говорит: ну, она,
да... Короче, знаешь, такая вся стремная, зеленая, а глаза как маленькие
помидорчики. А ивано-франковец ему отвечает: ну, так это, короче, не проблема.
Это вы неделю не покурите, и она сама по себе рассосется.
Тут все растаманы как зашумели: та, шо ты гонишь! Прямо как психиатор, в натуре.
Это же как можно, целую неделю не курить, это же вобще умом поехать можно. А
ивано- франковец им говорит: тогда давайте другой способ, менеее напряжный.
Тогда давайте нажарим каши, положим грамм сто на блюдечко и поставим посреди
комнаты. Мыша ночью вылезет, каши обхавается и приторчит, а мы ее только хап! и
сразу запакуем в бандероль и отправим на фиг в Израиль, потому что левым здесь
не место. Вот так ее сразу в Израиль и отправим. Только надо еще шкаф пересунуть
в другой угол. Растаманы подумали и говорят: чувак, а может быть, не надо шкаф
сОвать? Потому что он такой тяжелый, прямо как весь пиздец, четыре тонны с
гаком. А ивано-франковец говорит: надо, чуваки! Не знаю, точно, зачем, но жопой
чувствую, что надо. И без долгих базаров встает и упирается в шкаф плечом. Тут
все растаманы идут ему навстречу и довольно быстро, даже почти без матов и
совсем без перекуров, пресовуют шкаф в другой угол.
Потом они по-быстрому дербанят в палисаднике траву, жарят кашу, хапают по три
ложки и через полчаса уже висят в полный рост. И тема у них, короче, такая: они
все сидят на полу и втыкают на блюдечко с кашей, когда же эта мыша придет и
будет хавать. А на блюдечке происходит такое бурление, шевеление, цветочки
растут, птички поют, вселенные встают и рушатся, и все такое. И вот появляется
зеленая мыша, ныряет в эту кашу, начинает там валяться, бултыхаться, бегать,
прыгать, и хавает, хавает, хавает -- и вот, она, короче, захавала всю кашу и
зависла посреди блюдца. Тут все растаманы врубаются, что ее надо ловить, и
начинают ее ловить. А она начинает от них уползать. И вот они ползут за мышей, а
она ползет от них. Ползут они, значит, ползут, и вдруг мыша ныряет обратно под
шкаф. А растаманы ударяются в шкаф головой и хором думают: бля! какая, сука,
шустрая!
А через минут пятнадцать под шкафом начинается грохот, глухие удары головой в
стенку и громкие маты. Это мыша на конкретной измене ищет свою дырку в плинтусе
и не может ее найти. Потому что шкаф пересунули. И вот она бегает под шкафом,
таранит плинтус и кричит: замуровали, демоны! Тогда ивано-франковец сует руку
под шкаф, достает оттуда мышу и говорит ей: ну, что, зеленая? допрыгалась?
Мыша оценивает ситуацию и понимает, что она-таки в натуре допрыгалась. И
говорит: чувак, ну я же не виноватая. Просто, знаешь, вчера так на хавчик
пробило, так что мне, уже и похавать нельзя? А ивано-франковец говорит: похавать
тебе всегда дадут, если по-нормальному попросишь. Только наглеть не надо, ясно?
А мыша говорит: так он же сам первый на меня погнал, и хлеба не дает. А
ивано-франковец говорит: ну, я вижу, ты, в натуре, тупая, ничего не понимаешь,
надо тебя воспитывать. Тогда мыша видит, что чувак совсем не пацыфист и настроен
очень решительно, и говорит: все, все, все. Все я понимаю, короче, я здесь со
всех сторон неправа, не надо меня воспитывать. Я уже все понимаю. И
беспредельничать больше не буду. Только не надо меня воспитывать.
Тогда ивано-франковец ставит мышу на пол и говорит: ну, смотри. Еще раз чуваки
на тебя пожалуются -- можешь сразу вешаться. Ясно?
Тогда мыша быстренько отвечает: ясно, гражданин начальник! И снова ныряет под
шкаф. А потом через полчаса опять выныривает с-под шкафа и говорит: чуваки, ну,
так я что-то не поняла, где моя дырочка?
Но растаманы уже все повырубались, намаялись за день, конечно. Устали, и все
такое. А тут еще каша пригрузила. И всем эти мышины проблемы по барабану, даже
кошка растаманская на них не ведется. Ну, мыша потусовалась до утра, дырочки
никакой не нашла, обломалась и с хаты свалила. И больше ее здесь не видели.
|
